В сентябре 2013 года в рамках
фестиваля «Русский Stil»
были объявлены победители одноименного конкурса по самым разным творческим
номинациям, который предварял сам фестиваль и состоялся в виртуальном формате.
Мы уже знакомили читателей с итогами конкурсов, теперь хотим предоставить слово
победителям и рассказать о них чуть больше.
Номинация «Поэзия». 1 место занял Изяслав
Котляров из Беларуси. За плечами у Изяслава факультет журналистики
Белгосуниверситета. До недавнего времени он возглавлял картинную галерею «Традиция» имени Германа Прянишникова. Сейчас – на пенсии.
Член Союзов белорусских и российских
писателей. Автор 23 поэтических книг. В 2001 году ему присвоено звание
Почётного гражданина города Светлогорска.
«ДАЙ
МНЕ СЕБЕ НЕ СОЛГАТЬ...»
Интервью с
золотым лауреатом фестиваля-конкурса «Русский Stil-2013» в номинации «Поэзия», поэтом
Изяславом Котляровым (Беларусь).
Н. К.: Изяслав, у вас 23
выпущенных книги. Это колоссально. Можно уверенно сказать, что вы состоявшийся
поэт. Зачем же вам участие в поэтических конкурсах? Насколько я понимаю, вам не
требуется подтверждать и доказывать, что Вы – Поэт. По информации из Беларуси, вы
довольно известная личность в белорусских поэтических кругах. Что же даёт вам
участие в конкурсах? И почему вы выбрали «Русский Stil»?
Ответ: В одном вопросе – столько вопросов! И вообще, интервью люблю
брать, а давать… Недавно отказал одной из уважаемых республиканских газет, ибо
предстоял разговор о литературной и окололитературной жизни. Сослался на то,
что в ней не участвую. И это действительно так. Не хочу, чтобы нынешнее
интервью оказалось отступлением от моих жизненных принципов. В отношениях между
литераторами, наверное, мало что изменилось со времён Блока: «Там жили поэты и
каждый встречал другого надменной улыбкой…». Но вы не хуже меня знаете: чем
талантливее литератор, тем меньше в нём этой улыбчивой надменности. Участвовать
или присутствовать в литературном процессе (слово-то какое техническое!) можно
только своими стихами. Книг, если вдуматься, действительно выпущено немало. Это
и «Вечное время во мне», и «Сам себе дорога», и «Зовущая печаль», «На
расстоянье взгляда и души», «Небесная весть» и другие. Слава богу, время издательское изменилось к лучшему. Литераторы
моего возраста могут с благодарностью оценить свободу нынешнего поэтического
слова. А молодым пришлось бы долго и безуспешно объяснять, например, что такое
«Главлит». Помню, как редактор, прочтя моё четверостишие «Молитва», грозно нахмурив брови, спросил: «К кому обращена
молитва?» Поняв, что строки, которыми хотел открыть сборник, могут безвозвратно
исчезнуть, слукавил, ответив: «судьбе». «Тогда так и называй», – услышал в ответ. Вот эти безобидные
слова: «Дай мне себе не солгать, если себе не солгу, –
может быть, правду сказать людям о людях смогу».
Да, выпущены сборники не только стихов,
но и сонетов («Куда б ни шёл, иду к своей судьбе»), венков сонетов («Но даже
умираем, чтобы жить»), триолетов («Россыпь»), а также венок венков сонетов
«Земля простит, но не прощает небо». А теперь в одном из
московских издательств, при содействии моих друзей Татьяны и Валерия Шпаковых,
должна появиться поэма «Ученик вечности».
Но ощущение
непрочтённости моих книг всегда было и остаётся. Более того, убеждён, что можно
не написать ни одного стихотворения и быть поэтом по мироощущению. А можно
стать автором тысяч рифмованных строк, не будучи им. Это и в ответ о «состоявшемся
поэте». Подтвердить или отрицать может только время. Чаще всего – послежизненное.
Доказывать же, что ты поэт, стремятся только не поэты. А доказать могут именно сами
стихи. Кстати, у всех, кто верен поэзии, детство никогда не кончается. Это и
свежесть восприятия, и восторг удивления, и жалость ко всему, что исчезает. Я
всегда болел и выздоравливал своим детством…
Да и ваши
слова о моей личностной известности в «белорусских поэтических кругах»
несколько преувеличены. Как-то я написал об этом:
Хорошее время – безвестность,
когда ещё не на виду, –
не знает и местная местность
всю радость твою, и беду.
Не страшно ещё ошибиться,
попасть в разудалый просак,
ещё тебе это простится, –
ты можешь и этак, и так.
Кто станет врагом или другом,
ещё непонятно судьбе,
покамест ни слухом, ни духом
не знают они о тебе.
Ещё далеко до успеха –
немало счастливейших лет.
Ещё вороватого эха
во всём, что ни делаешь, нет.
Впрочем, добрые отношения с белорусскими
поэтами сохраняются. Хотя бы потому, что стихи многих из них перевёл на русский
и смог опубликовать в российских изданиях.
В конкурсах почти не участвую. Несколько
раз посылал книги «Русской премии». Но о результатах ничего не знаю. Принял как
должное. В «Золотом Дельвиге» вошёл в большой список. О «Русском Stil-е» узнал из «Литературной газеты». Привлекла его всеобщая доступность.
А вообще участие в конкурсах для меня – это, прежде всего, надежда на ещё одно профессиональное прочтение.
Н. К.: Скажите, для кого вы
пишете? Вы имеете представление о своём идеальном читателе?
Ответ: Пишу для себя самого, – с надеждой, что всё
хорошо написанное окажется интересным и кому-то ещё. Хотя, может, несколько
лукавлю этим ответом, ибо подспудно думаю о времени, которое сможет прочесть
лучше, чем нынешнее. Идеального читателя представить трудно. Хотя иногда
убеждался, что мои стихи воспринимались благодарно. Но об этом лучше не
задумываться. Пусть думают стихи. Однажды они помогли мне сказать: «Не станет
всё же истинным поэтом, кто сам себя поэтом назовёт…».
Н. К.: Есть ли у вас муза?
Ответ: Когда-то в греческой мифологии так называли
одну из 9-ти богинь, покровительницу искусств и наук. А теперь – только
источник поэтического вдохновения в образе любимой женщины. Слава Богу, она у
меня есть. Это моя жена – известная белорусская поэтесса Софья Шах. Её любимый
жанр – венки сонетов (написано уже более 200) и венки венков сонетов (9, один из
которых адресован детям). Сонет – нелёгкий жанр поэзии. Однажды
Буало справедливо заметил, что Аполлон изобрёл сонетную форму в то время, когда
был сердит на стихотворцев. Но поэтический источник вдохновения у нас с Софьей Шах общий. Об этом,
кстати, двуязычный двухкнижный «Диалог», в котором на каждое моё стихотворение
она отвечает своим. Вот одно из стихотворений:
Даже мыслям уже светло
быть с тобою...
Вот и солнце твоё взошло
надо мною.
Вот и ветер – он тоже твой, –
дал прохладу...
Для тебя шелестеть листвой –
счастье саду.
И прозрачна, чиста, легка,
сдвинув дали,
выплывает к тебе река, –
не твоя ли?
Твой дымок улететь готов
из избушки.
Твой искрящийся свет цветов
на опушке.
Разметались твои поля, –
мир твой светел...
Всё твоё, только ты – моя
с миром этим.
Н. К.: Как происходит ваше
общение с поклонниками? Пользуетесь ли вы для этого интернет-сайтами,
литературными, например, социальными сетями или предпочитаете общаться с
ними как-то иначе? Какое место в вашей жизни занимает общение?
Ответ: Слово «поклонники» вряд ли имеет ко мне
отношение. Да, случались благодарные письма, изредка слышал добрые слова. А на
презентациях книг они чаще всего кажутся обязательными, чем-то вынужденными… И
поэтому слушать их надо безо всякого обольщения. В социальных сетях предпочитаю
не регистрироваться. Интернет – великое познавательное благо, но
вседозволенность его устрашающа. Каждый пишет всё, что сам себе позволяет.
Правда, однажды согласился на размещение подборки своих стихов, а некоторые появляются
и без моего ведома. К тому же наша центральная районная библиотека открыла для
нас с Софьей виртуальный литературный музей «Два таланта – две судьбы».
А реальное общение мы ограничиваем до
возможного предела. Жаль времени. Однажды в телефонном разговоре с народным
художником Беларуси (ныне покойным) Михаилом Андреевичем Савицким, когда он
пожаловался на досадную необходимость общения, я всерьёз посоветовал: «А вы
напишите на дверях мастерской: «Художника нет, он работает». Совет ему очень понравился.
Впрочем, журналистская профессия без
общения немыслима. А я и по сей день с ней не расстаюсь.
Н. К.: Что вы посоветуете молодым
авторам – как заявить о своём творчестве? Надо ли «светиться» на публике или
этого не стоит делать – если талант есть, то его рано или поздно заметят? И как
стоит относиться к победам и поражениям?
Ответ: Молодым ничего советовать не надо. Что-что,
а заявлять о себе они умеют. Было бы чем. В конкурсах участвовать можно и надо.
Но результатами их ни обольщаться, ни огорчаться не стоит. Нередко в этом даже не лотерея, а что-то от игры. К сожалению,
литературной. «Светиться»
лучше всего в самом себе, а не на публике. Когда-то в уже упомянутом венке
венков сонетов «Земля простит, но не прощает небо» признал: «Всё сказано
давным-давно другими». Но вот приходит молодой талант и говорит о сказанном несказанно… Посмотрите, сколько поэтических имён открывает «Литературная
газета»! Не убеждён, что чем раньше откроют, тем лучше. Ранняя слава нередко
отнимает позднюю. А заметить или не заметить – тоже судьба. К победам надо
относиться как к поражениям, а к поражениям как к победам. В этом, я думаю, мудрость побеждённого и победителя.
Н. К.: А теперь расскажите,
пожалуйста, о своём детище – картинной галерее «Традиция» имени Германа
Прянишникова. Насколько я знаю, всё-таки после окончания университета в 1966
году ваша деятельность, как и следовало ожидать, была всё время связана с
журналистикой – от корреспондента до заместителя редактора светлогорской газеты
«Aгні камунізму» (сейчас – «Светлагорскія навіны»). И вдруг – картинная
галерея… Или это было не вдруг, а вполне закономерно?..
Ответ: В одном из стихотворений я
признался: «Художники мне ближе, чем поэты. Я живопись
читаю, как стихи…» И это действительно так. Нет, пожалуй, в Беларуси известного
художника, с которым бы не был знаком или дружен. Журналистская работа как-то
сама по себе ориентировала на близость с изобразительным искусством. И когда
Герман Михайлович Прянишников предложил мне взяться за создание картинной
галереи, подспудно к этому я уже был готов. Очень помог этой идее бывший
председатель нашего райисполкома, затем губернатор Гомельской области, а нынче
председатель Комитета государственного контроля Беларуси Александр
Серафимович Якобсон. Кстати, с ним мы открывали и гомельскую картинную галерею
Гавриила Ващенко. А наша, по общему признанию, входит в пятёрку лучших в
республике. Фонды её состоят из более 500 картин, часть которых заимствовал для
экспозиций даже Национальный художественный музей. А из моих публикаций о
выставках и художниках уже можно было бы составить и книгу. Впрочем, одну –
«Перезов» – мы с Софьей издали. Это красочный альбом репродукций картин, каждая
из которых сопровождается нашими стихами. Есть здесь и стихотворные посвящения
живописцам, и просто поэтические размышления об этом удивительном жанре
искусства.
Да и теперь, когда уступил свои
директорские полномочия, отрешиться от галерейных забот не получается.
По-прежнему стараюсь сохранить достойный экспозиционный уровень галереи. Мои
художественные пристрастия реалистичны. О них можно судить и по Светлогорской
картинной галерее, которая имеет концептуальное название – «Традиция». Сейчас
много говорят о кризисе фигуративной картины. Но никакого кризиса нет. Особенно
у тех художников, которые профессионально владеют рисунком. Когда-то Анатоль
Франс замечательно заметил, что искусству угрожают два чудовища: художник,
который не является мастером, и мастер, который не является художником. Думаю,
что и в поэзии можно говорить о двух угрожающих чудовищах: версификатор, не
ставший поэтом, и поэт, ставший версификатором…
А
случайно или закономерно то, что я стал одним из организаторов и первым
директором картинной галереи? Не случайно. Хотя, наверно, со временем всё
случайное кажется закономерным, а всё закономерное – случайным. Впрочем, не
буду столь категоричен…
|
